Народная культура сегодня и проблемы ее изучения - Т.Ф. Пухова
123). Дьяволёнок прилип к человеку: «И оба стали мы едины»
(2; 124). Судя по тексту, можно сказать, что образ низшей мифологии помогает
автору выразить мысль о неоднозначности человеческой натуры, которая отнюдь не
страшнее дьяволёнка и может быть такой же уязвимой: Уж я не с ним - я в нём, я
в нём!
Я сам в ненастье пахну псиной И шерсть лижу перед огнём. (2; 124)
Фольклорная лексика, как правило, в поэтических опытах
других авторов, ориентированных на фольклорный ритм, мотивы и образы (например,
А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, А.В.Кольцова и др.), как бы поддерживает общий
фольклорный колорит. В них, как правило, ярче выражена лексическая тенденция «в
духе фольклора». За исключением отдельных охарактеризованных в статье фактов,
в целом слово по типу фольклорного чуждо поэтической системе З.Гиппиус. Но всё-
таки как бы даже против воли автора оно изредка, спорадически вдруг появляется
в различных, сугубо литературных её текстах. То встретится «окно. высоко» (2;
27) в «Песне»; то могила, в которой «сыро» (2; 23) в стихотворении «Отрада»; то
«тяжёлый замок» на кованной двери (2; 29) в «Балладе»; то «неверный лес» (2;
31) в «Снежных хлопьях»; то «горькая полынь» (2; 83) в стихотворении
«Петербург». Не преувеличивая отмеченного языкового явления, всё же скажем,
что эти вкрапления отдалённо напоминают фольклорное: «окно высокое», «сырую
могилу», «неверных врагов» (конечно, в авторски изменённом виде).
Подобный процесс включения изменённого,
«перетасованного» по отношению к определяемому слову эпитета активно проходил в
языке романтиков первой трети XIX века, но был выражен определённо, как одна из
достаточно важных тенденций в выработке насыщенных качеств в семантике слова
(4). В языке поэзии З.Гиппиус (склонному как раз более к нюансам и оттенкам
значений) это явление следует считать присутствующим, но всё-таки спорадическим
для её стиля. Это как бы своеобразный слабый отзвук традиции, когда-то ощутимо
выраженной в романтизме - пращуре символизма.
199 
