Народная культура сегодня и проблемы ее изучения - Т.Ф. Пухова
Говоря о факте деревенской (и не только)
некультурности, Твардовский не отделял себя от других, не приподнимал себя над
средой, напротив, признавался в том, о чем умалчивали другие: «Мучительно
ощущаю свое бескультурье. Как я в сущности мало знаю.» (15, 302). Он рано
почувствовал в себе ростки таланта, но при этом понимал, что для его развития
нужна общая культура и образование. Шесть классов сельской школы, бессистемное
чтение не могли этого дать. Его дневниковые записи 20-30-х годов (да и более
поздних лет) поражают беспощадной самокритичностью, горькими сетованиями о
недостаточности общей культуры и малообразованности, хотя все мемуаристы,
вспоминая его на разных этапах жизни, говорят об обратном. Под размашистым
пером А.Македонова становление Твардовского явилось «частью общего грандиозного
культурного подъема новой деревни» (16, 55). Однако и биография, и раннее творчество
Твардовского больше говорят о сложности, протеворечивости и драматизме этого
процесса. Личные качества и устремления отдельно взятого человека и общий ход
жизни далеко не всегда синхронны. К тому же культурный рост личности зачастую
был обязан ей самой и осуществлялся не в параллели с происходящим, а в освоении
классического наследия и многовековой народной культуры. «С первых дней, -
пишет
А.Македонов в другом месте, - он
приобщался к современной литературной культуре» (17, 7). Имея за плечами шесть
классов сельской школы, Твардовский «производил впечатление какого-то высокоинтеллигентного
молодого человека - с исключительной чуткостью, жадностью к знаниям,
способностью к самостоятельному суждению» (17, 11). Но это и осложнило его
пребывание в смоленской писательской организации. Всеми путями стремясь
попасть в городскую культурную среду, Твардовский столкнулся с непониманием и
завистью, оказался на голову выше многих, у кого собирался учиться. «В творчестве
членов нашей ассоциации, - отмечал В.Смолин, - есть еще много неоформленного, в
литературном отношении безграмотного, невыдержанного, сырого» (18). Однако,
как никто другой, Твардовский упорно продолжал работать над собой. И уже будучи
студентом пединститута, самокритично признает: «До многих вещей, которые, конечно,
общеизвестны, я дохожу только» (15, 318). Но даже это «дохожу» мало его
устраивало: «Скомканно, поверхностно приходится пробегать Пушкина, Шекспира.
Всем этим <нужно> заниматься всерьез - не в порядке подготовки к зачетам»
(15, 324). Все мемуаристы отмечают, как серьезно он готовился к занятиям, как
оригинальны и глубоки были его ответы, но на все у него была своя мера. Он
мечтает, он хочет стать большим писателем, народным поэтом. Однако одним
«нутром», только талантом эту высоту не взять: «Талантливость моя не настолько
велика, чтобы проявиться без особых усилий с моей стороны, без труда, при
наличии все обнаруживающейся некультурности» (15, 316). При каждой попытке
начать что-то значительное и большое, он с горечью осознает нехватку ресурсов,
страдает от несоответствия «понимаемого в общих чертах значения того или иного
факта и конкретных возможностей: языка, образов и т.п.» (15, 326). Только культура
дает возможность говорить языком образов и символов, но: «Боюсь, что у меня
нет общего поэтического языка. - Художественное мышление страшно ограничено
Загорьем. А такой язык был у Маяковского, пожалуй, есть (хотя и плохой) у
современных поэтов» (15, 326).