Народная культура сегодня и проблемы ее изучения - Т.Ф. Пухова
По мнению К.В. Чистова, к чьему
исследованию русских народных утопических легенд мы обратимся ещё не раз,
сказки вообще «более соприкасаются с легендами о "далеких землях",
чем с ними перекликаются или испытывают их влияние. В такой же мере нет
основания говорить и о влиянии сказок на этот вид легенд. <...> Видимо,
пародии на легенды развивались параллельно с самими легендами и специфическим
образом дополняли их» ([Чистов 2003: 364]). Очевидно, что приведённая выше
сказка и подобные ей даже самого «тёмного мужичонку» не заставила бы
отправиться на поиски чудесной страны. «Моргунок понимался как темный, смешной
в своей психологии “последнего единоличника” мужичонка, — таким и я старался
его представить (“и шишки все еловые”)» [Твардовский 2002]. В то же время
известно, что легенды о "далёких землях" были распространены в течение
долгого времени и действительно служили руководством к действию: иногда
переселенцы отправлялись в дорогу целыми деревнями, на телегах, с детьми, чаще
крестьяне выдвигали "ходоков", которые должны были разведать путь.
Итак, не сказки, а утопические легенды о
"далёких землях" и их поисках служат основой сюжета поэмы. Различных
таких легенд с XVII по начало XX в. зафиксировано не менее десятка. «Легенды о
" далеких землях" возникают на различной почве. В основе их может
лежать идеализация реально существовавших вольных (Дауры) или колонизируемых
(Анапа) районов или отражение общего направления переселенческих потоков
("Самарская губерния", "река Дарья") при вымышленности
самой идеальной страны (Беловодье, "город Игната"). Известны даже
случаи казалось бы совершенно фантастические - слухи об особых условиях,
которые якобы возникли на землях, разоренных войсками Наполеона.
158 
